«Во благо человечества» (и миллиардов Microsoft). Как OpenAI за 10 лет прошла путь от идеализма до империи.

Задним числом это выглядит началом новой эпохи. 11 декабря 2015 года в США тихо стартовала новая некоммерческая IT-компания OpenAI, о которой тогда знали в основном только люди из мира машинного обучения. Никакого громкого запуска, ни презентаций для широкой публики, ни обещаний перевернуть жизнь каждого пользователя прямо завтра.

Юридически проект оформили в штате Делавэр, любимом юристами за простые корпоративные правила. Но реальная работа шла на другом конце страны, в калифорнийской Кремниевой долине. Команда собиралась там, где уже жили и работали инженеры, исследователи и будущие сотрудники лаборатории.

У OpenAI было одиннадцать сооснователей, но сразу выделялись две фигуры. Илья Суцкевер, один из ведущих исследователей Google Brain, к тому моменту уже считался звездой в области глубокого обучения. Грег Брокман до этого был техническим директором в платежном сервисе Stripe и отвечал за то, чтобы амбициозные идеи вообще можно было превратить в работающий продукт.

Почти всех этих людей в проект так или иначе позвал Илон Маск. Тогда его имя ассоциировалось прежде всего с Tesla и SpaceX, а образ был скорее визионерским, чем скандальным. Предложение заняться искусственным интеллектом в формате некоммерческой лаборатории звучало рискованно, но и необычно привлекательно: вместо работы на очередную корпорацию - попытка сделать что-то "для всех".

С самого начала OpenAI пыталась объяснить, зачем вообще ей существовать. В официальной формулировке миссии звучало обещание развивать искусственный интеллект так, чтобы он приносил максимальную пользу всему человечеству и не сводился к извлечению финансовой выгоды. Для Кремниевой долины середины 2010-х это было нетипично: стартапы обычно сразу рассказывали, как именно они собираются зарабатывать.

Фон у этой истории был такой. В середине 2010-х разговоры об искусственном интеллекте все чаще выходили из области фантастики в область инженерных задач. Нейросети уже умели распознавать картинки и выигрывать в игры, но представление о машине, которая может рассуждать и принимать решения почти как человек, еще казалось чем-то далеким. Одновременно рос страх, что контролировать такие системы будут только крупнейшие компании или государства.

OpenAI появлялась как ответ именно на этот страх. Авторы идеи хотели, чтобы будущий мощный ИИ не оказался в руках узкой группы игроков, а его разработка шла максимально открыто. Формат некоммерческой организации должен был показать, что исследования здесь ведутся не ради очередного раунда инвестиций, а ради долгосрочного результата.

В первые дни существования OpenAI никто не мог гарантировать, чем все это закончится. Для части основателей это был осознанный отход от комфортной карьеры в больших компаниях. Для индустрии - любопытный эксперимент, который обещал проверить, возможно ли вообще заниматься передовым искусственным интеллектом и при этом не ставить на первое место прибыль.

Сегодня легко видеть, насколько важным оказался тот декабрьский старт 2015 года. Но в тот момент это был всего лишь новый проект с непривычно идеалистичной формулировкой миссии, несколькими громкими именами в списке основателей и амбициозным обещанием сделать ИИ полезным не только для инвесторов, но и для всех остальных.