Опять распыляют. Почему ваши соседи смотрят в небо и видят там заговор

Каждый хоть раз смотрел на облака и видел в них лица, животных или знакомые предметы. Наш мозг устроен так, что легко находит подобные игры воображения. Но некоторые люди, и их неожиданно много, поднимают глаза к небу и видят там не причудливые образы, а правительственные заговоры и злонамеренные действия. Сторонники теорий заговора утверждают, что конденсационные следы самолетов, длинные белые полосы в небе, на самом деле являются химиотрассами, облаками химических или биологических веществ, которые якобы распыляют над ничего не подозревающим населением ради темных целей. В ход идут разные версии мотивов, от управления погодой до массового отравления.

Теория химиотрасс циркулирует с 1996 года, когда сторонники заговора неверно истолковали исследовательскую работу ВВС США о модификации погоды, то есть вполне легитимном научном направлении. С тех пор социальные сети и консервативные медиа лишь усиливали распространение этой теории заговора. Недавнее исследование показывает, что платформа X, бывший Twitter, стала особенно активным узлом этого широкого онлайн-сообщества конспирологов.

По данным автора статьи, который изучает теории заговора, история с химиотрассами давно и многократно опровергнута. При этом она остается учебным примером того, как вообще устроены конспирологические нарративы.

В последние месяцы теория химиотрасс получила новый импульс. Консервативный комментатор Такер Карлсон, подкаст которого собирает более миллиона зрителей за выпуск, недавно взял интервью у Дейна Уигингтона, давнего противника того, что он называет геоинжинирингом. Хотя этот выпуск был подробно разобран, раскритикован и осмеян в других медиа, он стал лишь одним из заметных эпизодов новой волны интереса к химиотрассам.

Хотя вера в химиотрассы встречается у людей с разными политическими взглядами, особенно заметна она в республиканской среде. Министр здравоохранения и социальных служб США Роберт Ф. Кеннеди младший открыто высказывался в поддержку этой теории. Конгрессвумен от Джорджии Марджори Тейлор Грин подготовила законопроект о запрете химического управления погодой, а во многих законодательных собраниях штатов обсуждаются похожие инициативы.

Онлайн-инфлюенсеры с миллионной аудиторией продвигают то, что когда-то считалось маргинальной идеей, на широкую публику. Эта теория легко находит отклик у людей, отрицающих изменение климата, и у противников так называемого «глубинного государства», которые боятся тотального госконтроля над сознанием.

Исследования в области изменения погоды существуют, однако подавляющее большинство квалифицированных экспертов считают, что у теории химиотрасс нет реальной фактической основы. Например, лаборатория исследователя геоинжиниринга Дэвида Кита опубликовала на своем сайте жесткое опровержение. В интернете есть и множество других подробных разборов, часть выводов собрана на сайте contrailscience.com.

Открывайте для себя последние новости науки, технологий и космоса вместе с более чем 100 000 подписчиков, которые ежедневно читают Phys.org. Подпишитесь на их бесплатную рассылку, чтобы получать обновления о важных открытиях, инновациях и исследованиях в удобном формате.

Даже не вдаваясь в детали, можно увидеть у теории химиотрасс серьезные логические проблемы. Две ключевые идеи, которые помогают это понять, связаны с фальсифицируемостью и принципом простоты объяснения, или парсимонией.

Как пишет психолог Роб Бротертон, теории заговора часто построены по схеме «орел я выиграл, решка ты проиграл». Сторонники химиотрасс уверяют, что это часть злонамеренного правительственного проекта, существование которого скрывают те же самые «злодеи». Любые данные о реальных экспериментах по изменению погоды трактуются как подтверждение теории, а любые опровержения химиотрасс тоже считаются подтверждением, только уже части про глобальное сокрытие правды.

Для сторонников заговора любой, кто согласен с их выводами, выглядит смелым разоблачителем, а любой критик кажется глупым, продажным или злым. В итоге никакой набор фактов даже теоретически не способен поколебать убеждение «истинных верующих». Такая позиция делает теорию нефальсифицируемой, то есть ее нельзя опровергнуть в принципе. Наука же, напротив, предполагает, что хорошие теории не только выдерживают проверки, но и устроены так, что при необходимости могут быть опровергнуты фактами.

Нефальсифицируемые теории подозрительны уже потому, что замкнуты на самоподтверждение. На практике ученые редко объявляют теорию ложной по результатам одного эксперимента. Скорее ее принимают всерьез или отвергают в зависимости от совокупности надежных данных и научного консенсуса. Это важно, потому что конспирологи и распространители дезинформации любят заявлять, будто они опровергли «официальную версию», или хотя бы играют на непонимании, что такое научная уверенность и как она формируется.

Как и многие другие теории заговора, история с химиотрассами плохо сочетается с принципом парсимонии, известным также как бритва Оккама. Чем больше допущений нужно, чтобы теория работала, тем менее она вероятна. Хотя этот принцип не идеален, он помогает рассуждать о вероятности в контексте теорий заговора. Логичный вопрос звучит так: что выглядит правдоподобнее, что правительство скрывает гигантскую программу управления погодой или сознанием людей с участием тысяч или миллионов молчаливых соучастников, от местных синоптиков до высшего военного командования, или что мы видим обычные кристаллы льда из выхлопа самолетных двигателей.

Слово «конспирология» само по себе не делает идею автоматически ложной. Реальные заговоры действительно случаются. Но здесь уместно вспомнить ученого и популяризатора науки Карла Сагана и его принцип: «чрезвычайные утверждения требуют чрезвычайных доказательств». В случае с химиотрассами таких доказательств просто нет, хотя обсуждению этой темы посвящено немало материалов, в том числе и научно-популярные публикации.

Если доказательств против теории так много, а логика у нее настолько слабая, почему же многие продолжают верить в химиотрассы. В своей новой книге «Post-Weird: Fragmentation, Community, and the Decline of the Mainstream» автор утверждает, что конспирологи выстраивают между собой особые связи через общий способ интерпретации мира, когда каждая мелочь и любой «факт» превращаются в несомненный признак скрытого, более масштабного смысла.

Неопределенность, неоднозначность и хаос могут быть подавляющими. Теории заговора часто становятся симптомом, попыткой на ходу справиться с тревогой, которая возникает из-за чувства беспомощности в сложном и хаотичном мире, где ужасные события вроде торнадо, ураганов или лесных пожаров происходят почти случайно и по причинам, которые трудно объяснить даже хорошо информированным людям. Когда человек чувствует себя перегруженным и бессильным, он нередко создает фантазии, которые дают иллюзию контроля и понимания.

Среди сторонников химиотрасс есть и люди с либеральными взглядами, однако отвращение к неопределенности может объяснять популярность этой теории у аудитории Карлсона. Многие исследователи уже давно показывают, что авторитарные, праворадикальные убеждения строятся по схожей внутренней логике.

В каком-то смысле сторонникам химиотрасс проще видеть себя жертвами грандиозного заговора, чем признать границы собственных знаний и возможностей, даже если жизнь в постоянной тревоге и недоверии не приносит им настоящего удовлетворения. Зигмунд Фрейд описывал игру fort-da («нет-вот») своего внука, который бросал игрушку и тянул ее обратно на веревочке. Фрейд трактовал это как попытку смоделировать контроль в ситуации, когда ребенок на самом деле ничего не контролирует. Теории заговора могут выполнять похожую функцию, давая их сторонникам ощущение, что мир на самом деле не хаотичен, а они сами, «прозревшие», обладают особым знанием и властью. Чем грандиознее заговор, тем более умными и героическими могут казаться себе те, кто в него верит.

Заговоры звучат драматично и захватывающе, в них есть четкое деление на добро и зло, тогда как реальная жизнь часто скучна, запутанна и временами пугает. В этом смысле теория химиотрасс подпитывается гордыней. Это способ почувствовать себя сильнее и умнее перед лицом вещей, которые трудно понять и контролировать. Теории заговора приходят и уходят, но если общество хочет отвечать на них в долгосрочной перспективе, ему приходится учиться лучше принимать неопределенность, двусмысленность и собственные ограничения, опираясь на инструменты, которые у нас действительно есть: логику, доказательства и немного скромности.