Вот скажите, вас тоже раздражает эта фраза? "Война - это безумие". Слышу ее постоянно. И каждый раз думаю - ага, конечно, безумие. Как будто наши предки десятки тысяч лет подряд занимались чем-то абсолютно иррациональным, а потом вдруг - бац, и мы все еще здесь, живы-здоровы. Нет, друзья. Война - это не баг. Война - это одна из самых успешных фич нашей эволюционной истории.
Только не надо сейчас думать, что я собираюсь оправдывать насилие или призывать к чему-то ужасному. Речь совсем о другом. Я хочу поговорить о том, о чем обычно молчат в школьных учебниках, потому что неудобно. Потому что страшно признать. Готовность убить чужака и умереть за своего соплеменника вшита в нас на генетическом уровне. И нет, это не "общество нас испортило" и не "пропаганда промыла мозги". Это миллионы лет естественного отбора. Холодного, беспощадного, эффективного.
Парохиальный альтруизм: или почему "свои" всегда правы
Начну с простого. Замечали когда-нибудь, как легко мы делимся на "своих" и "чужих"? Причем для этого вообще ничего особенного не нужно. Знаете про экспериментах Тайфела 1970-х? Там взяли обычных подростков и случайным образом разбили на группы. Критерий деления - какой из двух абстрактных художников тебе больше нравится. Все. Больше никаких различий. И что вы думаете? Моментально началось. Своя группа - крутая, чужая - так себе. Лояльность к своим, предубеждение против чужих.
Думаете, это просто лабораторная выдумка? Да ладно. Посмотрите на футбольных фанатов - люди готовы буквально убивать друг друга из-за цвета майки. Или холивары в комментах под политическими постами, где незнакомые друг другу личности поливают оппонентов грязью с такой яростью, будто речь идет о защите родины от захватчиков. Даже айфон против андроида - это, по сути, тот же самый древний механизм "мы против них". Просто в красивой современной упаковке.
Так вот. Внутригрупповая любовь почти всегда идет в связке с межгрупповой ненавистью. Эволюционные психологи придумали для этого страшный термин - "парохиальный альтруизм". Звучит как диагноз, да? Но на самом деле описывает совершенно нормальную (с точки зрения эволюции, разумеется) вещь. Фишка в том, что ни альтруизм, ни враждебность по отдельности не выжили бы. А вот вместе - это комбо, которое работает безотказно. Именно оно позволило нашим предкам выжить и расплодиться.
Представьте плейстоценовую Африку 100 тысяч лет назад. Ресурсов мало, конкуренция адская. Группа, где каждый готов жертвовать собой ради соплеменников и при этом агрессивна к чужакам, имеет колоссальное преимущество. Они захватывают территории, они выживают. Группа эгоистов или пацифистов? Вымирает. Вот и вся математика. Естественный отбор не церемонится.
Правда, тут важный момент. В академических кругах до сих пор идут жаркие споры про групповой отбор. Многие биологи считают эту теорию чуть ли не ересью, предпочитая отбор на уровне генов. Но знаете что? Симуляции и данные упрямо показывают: когда есть межгрупповой конфликт, парохиальный альтруизм реально распространяется в популяции. Называйте это групповым отбором, многоуровневой селекцией, кин-селекцией - не важно. Главное, что механизм работает. И работает отлично.
Гипотеза мужчины-воина: почему войны ведут мужчины
А теперь неудобный вопрос. Почему воюют почти всегда мужчины? Феминистки скажут - патриархат, социальные конструкты, угнетение. Понятно. Только вот проблема: археологические данные рассказывают немного другую историю. Массовые захоронения эпохи позднего плейстоцена и раннего голоцена - скелеты со следами насильственной смерти принадлежат в основном мужчинам. Это не в какой-то одной культуре. Это везде. Во все эпохи.
Эволюционные психологи предлагают объяснение - гипотеза мужчины-воина (Male Warrior Hypothesis, если хотите погуглить). Суть простая. Репродуктивные стратегии у мужчин и женщин работают по-разному. Совсем по-разному, на самом деле.
Женщина вкладывает в каждого ребенка огромный объем ресурсов. Беременность, роды, кормление - это все физиологически затратно. Ее репродуктивный успех ограничен биологией. Мужчина? Теоретически может оплодотворить кучу женщин за короткий срок. Вот только проблема - доступ к этим женщинам нужно заработать. Завоевать, если честно.
И тут начинается интересная математика. У мужчин разброс в репродуктивном успехе колоссальный. Одни оставляют после себя десятки потомков, другие - ноль. Исследование показало - военные герои времен Второй мировой, получившие Медаль Почета, в среднем имели больше детей, чем обычные ветераны. Да, это корреляция, не прямая причинно-следственная связь. Может, у них просто тестостерон зашкаливал изначально. Или склонность к риску была генетически выше. Но факт остается фактом - героизм в бою статистически связан с репродуктивным успехом.
Проще говоря - война была лифтом социальным. Победители получали все: ресурсы, территории, женщин побежденных. Риски? Огромные. Смерть, увечья. Но если шансы на победу нормальные, а потенциальная награда космическая - игра стоила свеч. Для женщин же участие в войне почти никогда не приводило к увеличению репродуктивного успеха. Поэтому естественный отбор создал психологию воина в основном у мужчин. Логично ведь?
Ксенофобия: не баг, а адаптация
Теперь о ксенофобии. Само слово звучит как ругательство. И в современном мире это действительно огромная проблема, спору нет. Но давайте честно - страх и недоверие к чужакам были адаптивной чертой. Наши предки, которые раздавали доверие направо и налево незнакомцам из соседних племен, имели меньше шансов передать свои гены дальше. Банально меньше.
Нейробиологи провели кучу исследований. Выясняется, что амигдала активируется, когда мы видим незнакомых людей. Амигдала - это такая область мозга, которая отвечает за страх и реакцию на угрозы. А префронтальная кора, которая занимается рациональным анализом, в этот момент работает медленнее. И нет, это не значит, что ксенофобы тупее остальных. Наоборот - мозг просто переключается в режим быстрого реагирования. Анализировать некогда, нужно действовать.
С точки зрения выживания в условиях межгруппового конфликта это было чертовски логично. Лучше перестраховаться и сбежать от безобидного чужака, чем замешкаться с размышлениями и огрести от враждебного. Выжил не самый умный, а самый быстрый в принятии решений.
Больше того - есть данные о так называемом предрасположенности к страху перед чужими группами. Негативные ассоциации с "чужаками" формируются легче и держатся дольше, чем позитивные. Это называется prepared learning - подготовленное обучение. Эволюционный механизм, который помогал избегать опасностей. Мы быстрее учимся бояться змей, чем любить цветочки. Точно так же быстрее учимся недоверию к незнакомым лицам, чем доверию к ним.
А как же торговля и кооперация?
Справедливости ради - межгрупповая кооперация тоже была. Торговля, обмен, временные союзы против общего врага. Люди не только резали друг друга, но и договаривались. Антропологи отмечают - Homo sapiens вообще странные приматы в этом плане. У нас очень гибкое отношение к чужакам. Когда ресурсов много и угроз нет - мы можем быть удивительно толерантными.
Но вот в чем соль, друзья. Кооперация с чужаками - это не альтруизм. Это не любовь к ближнему и не всеобщее братство народов. Это просто другая форма конкуренции, не более того. Торговля? Война экономическими методами. Альянс против третьей группы? Временное перемирие, чтобы эффективнее убить общего врага. А когда общая угроза исчезает или ресурсы заканчиваются - вчерашние союзники моментально превращаются в противников.
С той же легкостью, с какой футбольные фанаты переходят от совместного распития пива к массовой драке. Видели такое? Я видел. Потому что не надо питать иллюзий. Кооперация существует, когда выгодна. Перестает быть выгодной - исчезает. Вот и вся философия.
Холодный вывод
Ладно, подведем черту под всем этим. Война - не аномалия. Не результат плохого воспитания или недостатка образования. Это эволюционно закрепленная стратегия межгруппового конфликта. Она работала миллионы лет и оставила глубокий, очень глубокий след в нашей психологии.
Ксенофобия. Лояльность к своим. Готовность умереть за соплеменников. Агрессия к чужакам. Все это не культурные артефакты, возникшие случайно. Это адаптации. Успешные, проверенные временем адаптации, которые помогли нашим предкам выжить и расплодиться в жестоком мире.
Мы - машины для выживания генов. Докинз так выразился когда-то, и он был чертовски прав. Настройки этих машин не меняются простым обновлением прошивки. Можете сколько угодно говорить о гуманизме, толерантности, всеобщем братстве. Но когда политик нажимает на нужные кнопки - создает образ внешнего врага, апеллирует к национальной гордости или "защите своих" - древние механизмы включаются автоматически. Бац, и вот уже умные, образованные люди кричат "наших бьют" и требуют крови.
Разница между нами и нашими предками из плейстоцена? Она не в том, что мы стали добрее. Или разумнее. Или морально развитее. Нет. Разница в том, что водопой теперь называется по-другому. Нефть. Газ. Рынки сбыта. Зоны влияния. А копья и дубинки мы поменяли на дроны и ядерные боеголовки.
Механизм остался прежним. Абсолютно прежним.
И тут самое мрачное. Эволюция слепа - она не планирует наперед. Она создала машину для убийства конкурентов в саванне, отлично приспособленную к условиям плейстоцена. Но она же дала этой машине неокортекс - способность к абстрактному мышлению, планированию, созданию технологий. Эволюция не предусмотрела стоп-кран. Она не знала, что агрессивные приматы научатся расщеплять атом.
Мы - обезьяны с гранатой. У нас инстинкты из каменного века и технологии 21-го столетия. Это не история успеха эволюции. Это история отложенного самоуничтожения. Парадокс Ферми - "где все инопланетяне?" - может иметь простой ответ: любая цивилизация, построенная на парохиальном альтруизме и гипотезе мужчины-воина, самоликвидируется, как только получает доступ к достаточно мощному оружию. Великий Фильтр - это мы сами.
Поэтому нет, это не повод для оптимизма. Это не вдохновляющая история о преодолении. Это диагноз. Мы - вид, который не может перерасти собственные адаптации. Успешный паразит уничтожает носителя и погибает сам. Мы победили всех конкурентов, заняли всю планету, и теперь с той же яростью жрем друг друга и свой дом.
Война вшита в нас. Но именно это нас и убьет. Мы просто пока не успели нажать на кнопку, которую сами же смастерили. Вопрос не "если", вопрос "когда".
