 |
Кибервойна – не исключение. Для её ведения обе указанных эмоции необходимы. Есть ли они на сегодняшний день?
Нет, но мы движемся в правильном направлении.
Компьютерные вирусы 1990-х принимались пользователями более как стихийная сила, нежели посланцы врага. Страх был весьма небольшой, поскольку информация в те времена ещё не стоила больших денег . А ненавидеть – некого в связи с отсутствием сколь-нибудь выраженного субъекта, стоящего за вирусом.
В последующее десятилетие малварь стала более разнообразной и явно коммерческой. Позади вредоносного кода начал просматриваться субъект-злоумышленник, желающий украсть твои деньги. А денег (и монетизируемой информации) в компьютерах прибавилось. Поэтому у пользователя появился небольшой страх и очень ограниченная ненависть. Примерно как к мелкому вору.
В текущем десятилетии на сцену вышли боевые компьютерные программы. Из них торчат уши уже не индивидуальных жуликов, а спецслужб, армий, государственных структур. А риски не сводятся к потерям денег. Речь уже заходит о жертвах, разрушениях, революционной пропаганде . Тут можно кое-кого напугать всерьёз.
Население знает из истории, что война (в отличие от кражи или хулиганства) ведётся с целью уничтожения, порабощения, отъёма ресурсов. На защиту от фишеров и злохакеров можно тратить не больше, чем стоимость риска. А на защиту отчества – не жалеют ничего: ни денег, ни крови, ни самой жизни. Расчёт денежных рисков в таком деле просто не уместен! Когда страх и ненависть вскипятят бульон киберугрозы до указанной температуры, в нём можно начинать ловить сверхприбыль. А заодно – выпаривать оставшиеся гражданские свободы.
Думаю, что угроза кибервойны реальная. Даже в том случае, если её не существует. Потому что если внешний противник не сумеет продемонстрировать достаточно убедительную кузькину мать, партия "ястребов" внутри страны сделает это за него. В истории такое наблюдалось неоднократно.
* Если война ведётся без надлежащей идеологической обработки армии, военнослужащие начинают страдать психическим расстройством, впервые описанным под именем " вьетнамский синдром ".
